Cобака стрелочницы

Как только вдалеке за деревьями более-менее отчетливо начинает чувствоваться приближение поезда, собака теряет всякий покой, вскакивает со своего места, бежит на рельсы и, став там, напряженно смотрит в ту сторону, откуда должен появиться поезд. Когда же поезд показывается из-за деревьев, собака в ужасе убегает и прячется под будку стрелочницы.

У собаки короткий оборванный хвост, похожий на медвежий.


Молодожены

Когда я учился в первом или втором классе, в соседней квартире за стеной моей комнаты какое-то время жили молодожены. Прожили они там недолго и запомнились большей частью тем, что постоянно орали друг на друга. Точнее, орал почти всегда один только муж. Его угрозы и брань были мне хорошо слышны из-за стены. А многие бранные слова я впервые услышал от него - он ругался по-своему изысканно, хотя и очень грязно. По ночам же (моя бессонница началась уже тогда) я иногда слышал, как девушка плачет. Она тихонько, чтобы не потревожить грозного мужа, всхлипывала. Мне хотелось чем-то ее утешить, и я иногда даже говорил ей через стену ласковые слова. Не знаю, слышала ли она их. Наверное, нет. Я часто думал о соседке, о том, как она попала в силки замужества и как ее оттуда вызволить, но я был мал и не мог найти ответы на эти вопросы. Да и сейчас их не знаю.


Однажды вечером

Марианна Фейтфулл видела улыбающиеся лица детей, но никто из них не улыбался ей. Дети радовались сами себе, своим играм, и совсем не обращали внимания на Марианну Фейтфулл. А ей было так грустно, что она даже заплакала, и слезы закапали на землю. Но дети не только не посочувствовали ей, но даже не проявили простого любопытства. А ведь это была сама Марианна Фейтфулл! Наконец одной из фей надоело смотреть на творящееся безобразие, и она прилетела и прокляла детей за их жестокосердие. И все игравшие тогда девочки выросли и стали толстыми и неопрятными домохозяйками, а все мальчики — водителями грузовиков, интересующимися только пивом и футболом. А если бы не проклятие феи, то одна из девочек могла стать актрисой, один мальчик — известным дизайнером, а другой — профсоюзным активистом и членом палаты общин от лейбористской партии.


Я видел собаку

в первые, еще по-летнему теплые сентябрьские дни после уроков я часто гулял по берегу маленькой речки, протекавшей сразу за школой. направляясь к реке, я проходил мимо канализационного колодца, в который когда-то давно, когда я был еще очень маленьким, бросили жолтую собаку. и вот однажды я заметил, что колодец разрыт и на его месте появилась большая яма, заполненная водой. зачем-то я подошел к краю ямы и вдруг увидел, что на самом ее дне стоит жолтая собака. поначалу я подумал, что мне показалось, я закрыл и открыл глаза, но собака оставалась на своем месте. вода в яме была прозрачна, и собаку можно было хорошо разглядеть: это была средних размеров приземистая простая собака на сильных коротких ногах. вид у нее был умиротворенный, и мне даже казалось, что собака улыбается. с этого дня, если после школы я шел к речке, я всегда подходил к яме, чтобы увидеть подводную собаку, всякий раз ожидая, что собака сдвинется с места или исчезнет, но она оставалась в прежнем положении. я стоял на краю ямы и подолгу смотрел на собаку. когда ветер поднимал рябь на поверхности воды, казалось, что собака покачивается, как будто в такт каким-то своим неспешным мыслям.


Новый год в дурдоме

Скоро нам надоела шумящая, сквернословящая, поющая нестройными голосами, катящая санки с несчастными сонными детьми толпа и захотелось уйти с центральной улицы в какое-нибудь более спокойное место. Тут Вика неожиданно предложила: «Давай посмотрим, как встречают Новый год в дурдоме». И мы свернули в узкий проулок, а потом пошли через дворы. Здесь было почти совсем тихо и больше походило на непоздний вечер буднего дня, и, если бы не пьяные компании у некоторых подъездов и доносящиеся издалека залпы салюта, ничего бы не напоминало о новогодней ночи. Тем временем мы прошли квартал жилых домов и оказались в совершенно уже безмолвном окружении зданий каких-то контор. Пройдя мимо серой сонной стены конторских зданий, мы свернули в маленький и совершенно заброшенный сквер, а за ним открывалось трехэтажное здание районной психиатрической больницы. Подойдя ближе, мы наткнулись на запертые ворота, так что нам оставалось только лишь стоять у забора. Больница была погружена в сон, но в трех окнах все же горел свет, а в одном из них даже мерцала новогодняя гирлянда. Но ничего не говорило о том, что за этими освещенными окнами есть какая-то жизнь. Вдруг особенно мощный залп новогоднего салюта потревожил дремавших в сквере ворон, и они с криками закружили над больницей. От одинокой гирлянды, безлюдных окон и кружащих в бледно-сером зимнем небе ворон стало как-то особенно тоскливо, и я невольно взял Вику за руку. «Смотри, смотри, — Вика отвлекла меня от унылых мыслей, — они танцуют!» И в самом деле, в том окне, где мерцала гирлянда, стали появляться движущие тени, и их движения действительно напоминали танец. Вдруг одна из теней остановилась у окна, скоро к ней присоединились другие, и вот кто-то замахал нам рукой. Вика замахала им в ответ, а я даже снял шарф и стал махать им над головой, чтобы было заметно, чтобы люди в окне поняли, что мы не просто стоим, что мы им рады.


Акробатка

Странный, не похожий на сны, сон, в котором Маша где-то познакомилась с девочкой-циркачкой из бродячего цирка и даже привела её в школу похвастать своим знакомством. Они целовались в школьных коридорах, и вид у циркачки был смущённый, а у Маши — победоносный. потом мы втроём бродили по улицам, потом сидели на скамейке в чужом дворе, и что-то пили, и циркачка жаловалась на тяжёлую жизнь в цирке и говорила, что хотела бы остаться с нами. Девочка была милая и печальная, как ангел. Проснувшись, я никак не мог поверить, что это был сон, и что милой девочки-циркачки никогда не было: ведь может же быть так, что события происходят в действительности, а потом как-то выпадают из памяти и обращаются в подобие сна. Утром в школе я с трудом удержался от того, чтобы спросить у Маши, было ли все это на самом деле и куда делась акробатка.